Однако вернемся к делам «экспедиции».
Утром следующего дня мы проснулись, от собачьего лая. Когда я вылез из палатки, рядом с нею уже стояли вышеупомянутые ребята, сопровождаемые большой, похожей на овчарку, собакой.
Ребята помогли запалить нам костер. Мы вместе подкрепились и глотнули по чашке чаю.
За время завтрака Валерий Алексеевич обрисовал ребятам место предполагаемого поиска, в соответствии с его планами и координатами моей похоронки.
На вышеприведенной ранее карте этот участок, помечен синим четырехугольником.
Наверное, кому-то это клочок земли покажется скромным. Но, в реальности, это большое, около 5-ти гектаров, заросшее диким лесом, пространство.
Пока мы собирали вещи, ребята обследовали металлоискателем окрестности нашей палатки. Они нашли пустую немецкую железную укладку от мин и фарфоровую чернильницу, которая оказалась рядом с нею.

В моей голове тут же возникли образы тех, кому эти предметы могли принадлежать. И варианты событий, которые могли привести к их забвению в этом месте. Ничего удивительного, если на территории деревни в земле еще лежат неразорвавшиеся мины или снаряды.
После того, как все раскиданные вещи были отправлены в палатку, мы дружно отправились на Северо-запад, к уже известному мне перекрестку.
Валерий Алексеевич и я - потопали по дороге, а ребята – вдоль обочины, попутно сканируя придорожное пространство.
И, надо же, первая удача! В ста пятидесяти метрах от нашей стоянки, в пяти шагах от дороги, на околице Запрудно, ребята нашли захоронение. Я запечатлел на снимке тот куст, с левой стороны которого, была сделана эта печальная находка.

Вот этот куст. То, что это воинское захоронение, подтвердил своим щупом и опытом Валерий Алексеевич.
Я не мог поверить, что с помощью этого металлического куска проволоки, можно, с очень большой вероятностью, определить, что скрыто под метровым слоем земли.
Конечно, первый толчок к поиску захоронения определяет металлоискатель. Потому как, наших воинов, иногда, хоронили в воронках от разорвавшихся боеприпасов. И на их осколки реагирует этот прибор. Далее уже содержимое воронки определяется щупом и опытом поисковика.
Поскольку в задачу нашего поиска процесс эксгумации не входил, мы обрубком ствола заметили место предполагаемого захоронения, и отправились далее, намеченным маршрутом.

Уже, возвратившись домой, я получил сообщение из Кневиц, от А.Н.Николаевой, что это действительно оказалось захоронением трех советских солдат. Нашли два медальона. Один удалось прочитать, второй – пока нет. Но это не была фамилия моего отца или тех, кто погиб с ним в один день.
Вот так, мой случайный приезд и случайная встреча с помощниками, помогли вывести из небытия еще трех героев и предать их земле с положенными почестями.

Стоит отметить, что праху этих солдат «повезло», их тела прикопали в воронке, в которой остались осколки боевой части снаряда или бомбы. Такие захоронения можно отыскать с помощью металлоискателя. А вот, останки тех воинов, что были присыпаны в траншеях и ямах без больших металлических предметов, (и таких захоронений большинство), найти их с помощью сегодняшних средств – невозможно. Возможно, такова и судьба захоронения и моего отца.

Минут через двадцать мы вышли к намеченному району, и начали планомерный поиск. К полудню Валерий Алексеевич с ребятами «обшарили» большой участок леса. Но ничего примечательного, кроме металлических «подарков» войны, наш маленький поисковый отряд не обнаружил.

Стреляные бронзовые гильзы от снарядов советской пушки

Для обеденного отдыха мы вышли к дороге Пустыня – Кневицы. В удобном для расслабления месте, разожгли костер, вскипятили чай и перекусили консервами.

Обед у костра. Мои помощники

На этом привале Валерий Алексеевич поделился с ребятами планами возродить поисковый отряд, и попытаться «прочесать» те участки местности, которые до сих пор еще не проверены поисковиками. И пригласил их к участию в этом отряде. Сказал, что, однажды, он набрел в лесу на останки самолета, и помнит примерное место, где тот лежит. И хотел бы, с их помощью, отыскать и вытащить этот самолет на сухое место. И, если повезет, то, возможно, под его обломками удастся найти и останки пилотов.
Ребята внимательно выслушали и пообещали, что, по возможности, постараются помочь ему в этом поиске.
За обедом, общим решением коллектива была выбрана следующая программа послеобеденного поиска: пройти еще раз вдоль дороги к Запрудно, только глубже, по лесу, и просканировать еще не просмотренную его полосу. После чего - разойтись «по домам».
Проведя еще пару часов в поиске, мы, не найдя захоронений, закончили работу. Мне оставалось только поблагодарить ребят за помощь и попрощаться с ними.
При прощании ребята сообщили, что могут нас подвезти в Кневицы, если мы к 3 часам завтрашнего дня выйдем к перекрестку дорог. Они будут вывозить на своих тракторах ягодников и могут захватить нас с собою. Мы ответили, что подумаем над их предложением, и, возможно, им воспользуемся.
После того, как мы провели в совместном поиске целый день, я понял, что Анатолий и Александр, подобно волшебным помощникам, появились у нас на пути и предложили нам свою помощь, как раз тогда, когда мы в ней очень нуждались. Эти замечательные помощники легко откликались на все наши просьбы и, как могли, пытались облегчить наши нагрузки. Спасибо им за огромное и доброе участие!

После возвращения к палатке, мы весь вечер с Валерием Алексеевичем провели за беседой.
Валерий Алексеевич рассказал, что большинство братских могил в этих местах появилось в начале 50-х годов, когда окрестные леса и болота начали разминировать военные саперы из ближайшей воинской части. Вот тогда-то и появилась, ближайшая к Запрудно, коллективная могила у дороги к Замошке.
Уже потом, много позже, поиском захоронений стали заниматься самодеятельные Поисковые отряды.
Тех солдат, кого находил отряд Валерия Алексеевича, хоронили на кладбище в Кневицах. У него дома еще остались копии актов последних эксгумаций. В этих актах, в большинстве своем, описаны захоронения воинов-сибиряков.
Изредка, печальные останки находят сами селяне, и ему остается лишь выезжать или выходить к месту захоронения и проводить эксгумацию, составлять соответствующие документы, и передавать сведения о них в военкомат. После решения военкомата, прах погибшего воина находит свое упокоение на каком-либо из воинских кладбищ Новгородской области.
Он также сказал, что не все в поселке одобряют его деятельность. Наверное, людей пугает то, что ему приходится иметь дело с останками людей. Как я понял, ему неинтересно заниматься иной «работой», кроме как поисковой, потому, как нутром прирос к этому процессу. Ему обидно, что имеющийся у него, и очень нужный людям опыт, не находит поддержки государства. Его беспокоит факт, что еще тысячи безвестных захоронений окружают Кневицы, и столько же их потомков еще надеются узнать судьбу пропавших отцов и дедов. Тем более, что многих из них пока еще можно разыскать с помощью металлоискателей. В этом он чувствует свое предназначение.
Как показывают рассказы участников поисковых экспедиций, - вирусом поисковой добродетели заражаются многие, кто примыкает к поисковикам. Они, увидевшие последствия ужасной войны, и державшие в своих руках истлевшие послания погибших к своим потомкам, уже не мыслят быть в стороне от того, что еще можно сделать для воскрешения в памяти ныне живущих людей, их жертвенного подвига. Стараются выполнить их погребение так, чтобы упокоить их души.

Утром 15 сентября, посовещавшись, я и Валерий Алексеевич, окончательно решили закончить поиски и возвратиться в Кневицы «попутным» транспортом.
Я понимал, что большего, чем мы уже проделали, нам сделать уже не под силу. К тому же, у Валерия Алексеевича в больнице находится больная мама. И хотя тревожных звонков на мобильный телефон о ее состоянии нам не поступало, пора бы ее навестить. Было бы преступлением просить от него сейчас, еще каких-либо услуг.
Предложенный ребятами тракторный вариант, был самым легким способом нашего возвращения в Кневицы, и отказаться от него было бы большой глупостью. У Валерия Алексеевича - болели ноги, да и я - прилично подустал.
Я последний раз обошел с фотоаппаратом Запрудно и сделал несколько прощальных снимков.
В час дня мы взвалили на плечи рюкзаки, и, неспеша, отправились к дороге Пустыня - Кневицы, с тем, чтобы не пропустить обещанную тракторную доставку.
Примерно, через полчаса пути мы были у перекрестка.
Поскольку до проезда тракторов было еще немало времени, мы, сбросив рюкзаки на «сухую» подстилку, занялись своими делами. Валерий Алексеевич присел на валежину, разгружая больные ноги и покуривая любимый Беломор, а я – решил использовать это время для прощания с этими местами.
У меня был, примерно, час времени, чтобы побродить по окрестностям перекрестка в одиночестве, еще раз оглядеть этот лесной уголок, который я никогда более не увижу. Последний раз вдохнуть влажный воздух этих мест, пропитанный кровью и потом погибших солдат. Расслабиться, и попытаться вступить в виртуальный контакт с отцом, так и не насладившимся последующей победой и мирной жизнью.
Валерий Алексеевич почувствовал, что мне сейчас крайне необходимо побыть одному, и потому остался у перекрестка, а я пошел искать место, которое бы более всего подходило для поминального прощания.
Я остановился у нехитрого памятного знака, из обрубка березового ствола, увенчанного каской погибшего советского солдата.

Присел на поваленную осину, достал краюху хлеба и чекушку водки. Сделал пару поминальных глотков за отца и тех советских солдат, что погибли в этих местах.
(Валерий Алексеевич, по состоянию здоровья, в поминальной процедуре участвовать не стал).
Потом, долго сидел в расслаблении. Вспоминал увиденные за эти четыре дня печальные последствия войны, весь ужас огромных потерь, понесенных людьми на этом затерянном клочке земли. Земли, на которой не то, что жилья, - сухого места найти трудно. В сражении за дорогу, которую сейчас без трактора не преодолеть. В месте, где у самых лучших, самых работящих мужчин была насильно отнята жизнь, из-за желания подонков перекроить мир, под свой болезненный рассудок.
Как это не печально, но души многих из этих прекрасных людей, так и не обретут покой, поскольку о месте их кончины никогда не узнают близкие, ибо в донесениях о них стоит запись – «без вести пропал».
А многих, и отпевать-то некому! Их близкие также исчезли в той огромной «человеческой мясорубке». Потому они ушли так, будто вовсе не жили на земле. Хотя, были не хуже остальных. И, как все, шли навстречу пулям, заслоняя своими телами товарищей по оружию, обеспечивая жизнь нам и нашим потомкам.
Сейчас, по прошествии стольких лет, невозможно отыскать захоронение моего отца, если не просеять через сито всю землю этого района, и не сделать анализ ДНК десятков тысяч останков, которые будут найдены при этом. Хочется верить, что его прах не потревожили черные копатели. Или он был бережно перенесен на одно из соседних Братских кладбищ, где покоится с миром.
Пусть утешением отцу будет то, что он не забыт в нашей семье. И один из его потомков увидел тот зеленый болотистый край, где он сделал не так уж много шагов. Возможно, своей смертью он спас кого-то из своих товарищей по полку, и уж, точно, до конца выполнил долг мужчины - защитника Родины. Я горжусь им, и, надеюсь, - эта гордость передастся последующим поколениям.
По принятому обычаю, - остаток крепкого напитка, вместе с краюхой хлеба я оставил под ближайшей березой. С надеждой на то, что души Советских воинов, которыми наполнен этот лес, пригубят его и утолят боль забвения, а прикоснувшись к хлебу - голод, который они испытывали в ту военную пору.
Здесь же, у этого памятного знака, я прикопал еще несколько ракушек, как посыл отцу с его далекой родины.

Пусть земля будет пухом отцу и всем погибшим защитникам Советской земли! А наша задача - отодвинуть, как можно дальше, войну следующую!

<- Предыдущая часть | Следующая часть ->

---

Рейтинг доступен только для пользователей.

Пожалуйста, залогиньтесь или зарегистрируйтесь для голосования.

Нет данных для оценки.